Но за три месяца она не плакала ни разу и этим повредила своему здоровью — обострились все болезни. Солдат одевают семьи: покупают обмундирование, броник, каску, подсумки, разгрузки, спальники. Думал так до Бучи и Ирпеня — тогда она замолчала, очень надолго. Я боялся: «Сука, только бы ничего такого не произошло, чтобы бунт на корабле! Оттуда одна дорога, достаточно далеко идти, и они с другом пошли вместе, чтобы не так страшно. Сходил в душ, есть горячая вода — вообще замечательно! Звонки потихоньку прекращаются. Поели, пришли какие-нибудь преподаватели, позанимались с детьми. А как все сели, всем хватило, все такие: уф, опять друг друга любим, все такие дружные сидят: «Вот водичку вам». То, что такие люди готовы бросить себя в мясорубку, много говорило обо всем. До войны меня беспокоили какие-то обиды, отсутствие своего жилья, сложные отношения с бывшей женой. Подключили шланг — там такая вот струечка [хилая].
Было же сопротивление. Леша стоит щас спиной к нам — он сантехник. Через час моя подруга заехала за нами, мы поехали к моей бывшей жене. Я говорю: «Ты соображаешь, что ты говоришь? Рекомендуется для использования недозрелых бобов в свежем виде, кулинарии и для консервирования. Плоды очень крупные, массой до 50 кг, красно-оранжевые, слегка приплюснутые. Они смотрели телеграм-каналы, в которых Харьков уничтожен, о господи, там только руины. И если я буду в армии, то нас точно убьют какими-то высокоточными ракетами. Наоборот, все помогают. Думаю: «Надо пройтись за едой». В военкомате была толпа и неразбериха, никто ничего не знал, это действовало угнетающе. На следующий день уже нет ни связи, ни света, сидим, вечереет. Раз люди бегут — так, может, и мне надо? И думал: «Я на войне побываю, какой мне после этого труд сказать в очереди в больнице, что мне только спросить? Мы его спрятали немножко, он живет не по прописке. У нас ребята занимают круговую оборону. В какой-то момент включились городские власти: все прекрасно, город освобожден, мы цветочки посадили….
Висел на дереве труп один, русский, его взрывом откинуло. Он их накрыл, дети начали плакать. Когда заработали светофоры, я сначала вообще не понимал, как можно стоять. Нам оставили ключи в одной из квартир, чтобы помыться можно было; соседний ресторан оставил еду.
Приезжаем под Киев на взлет. Чаю не желаете? Дети нас и спасали.
И я поняла, что пахнем мы, люди из погреба, не очень. Завеса дыма, огня. С одним из волонтеров, Олегом, едем развозить продуктовые наборы по харьковским спальным районам. Больница жила на военном положении: окна в мешках с песком, реанимация в подвале.
Как-то это все благотворно действует. А там два небоскреба полностью стеклянных. Они в каждом местном видели шпиона.
Я позвонила своей подруге в Ирпень, спросила, нельзя ли к ней приехать. Он как-то целый день стоял на посту — и только лег спать, как начинается мощный обстрел, надо прятаться, в подвал. Кто в какую машину сел — у того так судьба и сложилась.
Листья среднего размера до крупных, светло-зеленые с восковым налетом. И наши собаки начинают нюхаться.
Как они поедут? Я такой сижу, думаю: «Ребят, вы чего, мне 20 лет…». На полу было очень холодно, а мне болеть нельзя: молоко. После начала полномасштабного вторжения по просьбе «Медузы» в Украину отправился журналист Шура Буртин. Кстати, кассиры в АТБ стали совсем иначе себя вести. Везде осколки, все в железяках острых, а у меня ни запаски, ни домкрата. Напаковались в какой-то дом, сидим — и тут как взорвется! Параллельная реальность с государством. Приезжай к нам на дачу, у нас есть генератор и озеро с водой». Вот вам номер карточки, там каждый месяц собирают — и не идите на войну. И вот я сейчас волонтер, во время еще одной войны, чего-то тут бегаю с гуманитаркой. И там люди: «О Сергей, может, вы у нас почитаете что-нибудь? Он сам вызвался, а потом понял, что не может. Я не могу дать слабину, как-то человеком пренебречь. Выносили весь алкоголь из магазинов и ходили бухие, грабили квартиры.
Это мастерство. Как получилось, что они остались одни? Можешь помочь — помогаешь. Мы такие: бли-ин, ну вообще, це перемога! Он не знает, кто такие русские и кто такие украинцы, может не знать. Растение длинноплетистого типа. Там же дети просто, 18 лет. Заходишь в дом, там бабуля-вахтерша с дыркой в черепе. И какой-то бомж на остановке начинает плакать: «Убивают! Я такой сижу, думаю: «Ребят, вы чего, мне 20 лет…». Было полное ощущение декорации фильма о Второй мировой войне: должны снимать бой, но режиссер еще не дал сигнал.
Купить закладки спайс россыпь в Пустошке. Поели, пришли какие-нибудь преподаватели, позанимались с детьми. Еду — провода везде висят, ты не знаешь, они под напряжением или нет и как объехать этот лабиринт на машине. У врача же всегда в такой ситуации дилемма: ты должен остаться со своими больными [или можешь уехать]?
Ничего не заработали, бежать не с чем было, сидели дома. Потом начался этот день. Кофеек, печенье, кто-то подкуривает сигарету, и тут ву-у — мина. У меня сзади вот этот баул — такой здоровый, в клеточку, как сказал старшина, мечта мародеров; спереди большой рюкзак, слева коробка, полностью забитая.
Он так обрадовался: «О, шпроты! Сразу смотреть по сторонам, что рядом, где я могу укрыться. Кто-то пробежал — убили, не смотрели, кто он.
Еще гитару нашли — у нас один чувак хорошо играл. Новая работа, скоро зарплата, такая классная жистка. Люди жили там — многие как зашли, так больше и не выходили на улицу вообще. И поразила чистота, пустота — ни бумажек, ни окурков. Утром мы нашли того, кто нас подвезет.
| купить закладки круглые в черский | купить закладку марки в береза | Купить закладки экстази в ранка |
|---|---|---|
| 10-12-2020 | 9187 | 19040 |
| 15-4-2012 | 3361 | 12517 |
| 2-11-2002 | 13824 | 18064 |
| 29-6-2014 | 8534 | 8679 |
| 23-3-2003 | 41926 | 36245 |
| 16-1-2008 | 42772 | 88019 |
Как-то пригласил домой чуваков из теробороны — они съели все, что было, и ложки украли. Когда мы в первый раз спустились, обошли с другой стороны дома, подвал оказался закрыт. Заправки все выключены. Смотреть на асфальт: если порезан, прошли гусеницы — понять, в какую сторону они поехали, в них могут стрелять.
Это какое-то чувство свободы: человек просто берет и делает то, что считает нужным. Купить закладки спайс россыпь в Пустошке. Гулькевичи купить закладку MDMA таблетки. Вроде как и страшно. Холод — это самое тяжелое, сквозняки.
Это не были безработные, там были вполне себе образованные люди разных возрастов. Я такой спрашиваю: «Я никогда не стрелял, как им пользоваться? Честно сказать, может, это был главный мотив: лучше уж пойду я…. Кофеек, печенье, кто-то подкуривает сигарету, и тут ву-у — мина. Я вижу, что они были красивыми людьми. Он пахнет углем и тысячами пройденных им километров. Это рассказывали мне очень многие: люди начали понимать друг друга без слов, превратились в какой-то один организм.
Но в конце марта мне удалось перебраться на правый берег [Днепра]. Но при этом мы каждый вечер садились, обсуждали что-то и очень сдружились. Вроде как и страшно. И вижу, что там дальше уже действительно все развалено. Вообще, если человек не выходил на связь — это уже навсегда. Стыдно признаться — во время войны стать счастливым человеком. И с другом их и положили. А никаких людей, просто взрывы бесконечные, и непонятно, откуда мины прилетают. Будто проводочек, который связывает людей, стал не пунктирным, а наконец-то цельным. Я должен был или находиться в укрытии, или действовать быстро — либо-либо. Кто-то лежит между колонн. И ты можешь спросить: «Мама, что происходит? Пришла известная балерина к нам, очень переживала, совсем трусилась. Ничего не заработали, бежать не с чем было, сидели дома. Это не были безработные, там были вполне себе образованные люди разных возрастов. Я щас полицию вызову! Почему-то так думалось. Полина брала номера, обзванивала, искала у нее на бывшей работе кого-то — и в результате ее перевезли. Когда добралась до Киева, брат привез домой к себе, и мне его девушка тоже говорит: «Я тебя никогда такой не видела. А это был рубеж. Я позвонила своей подруге в Ирпень, спросила, нельзя ли к ней приехать. А там, где не сильно обстреливалось, там такой народ — любил что-то про политику рассказать.
Беру вилкой эту шпроту, а она падает на пол. В другой раз стою ночью, сменщик не приходит: проспал. У тебя есть кто-то в Европе, тот контактирует с госпиталем или фондом, а он знает кого-то на Западной Украине, а тот знает меня.
Тебе 35 лет, ты бугай, а я, летний, тебе вожу! На пятый день уже пованивало это все. Это мастерство. И я поняла, что пахнем мы, люди из погреба, не очень.
По всей Украине сейчас происходит круговорот ключей от пустых квартир. Командир наш говорит: «А шо вы думали? А как все сели, всем хватило, все такие: уф, опять друг друга любим, все такие дружные сидят: «Вот водичку вам». И я даже его набрал: «Ты как? Три больших грузовых вертолета.
Резала бы людей? Попасть домой было трудно, врачи жили в больнице. Смотрю: в подвале банка шпрот лежит. Одна знакомая пафосно сказала: «Для меня честь умереть за этот город». Он такой: «Да-да, не вопрос». Но бедность не порок, порок — бедность души! И недалеко от погранперехода я вышел из машины, вытолкнул себя буквально. А на войне может случиться очень большая беда. И она реально красится, собирается и идет на работу — а в городе уже уличные бои. Звонишь человеку: «Можешь сделать? И соловьи поют. Меня подвез один парень, хирург. Львовский вокзал заполнен беженцами.